Часовня выглядела величественно. Свет свечей не достигал высокого свода, запах хорошего воска смешивался с курящимся фимиамом, который клубами подымался к темному потолку. Стена резного камня отгораживала место, где молились монахи, от остальной части помещения. Места за стеной предназначались для мирян и паломников, гостивших в монастыре. Сквозь затейливой резьбы отверстия в стене Александр видел распятие над высоким алтарем: оно, казалось, плыло в дымном свете свечей. Монахов видно не было, но их ладное пение звучно возносилось к своду.

Да, путешествующая королева и ее свита присутствовали на службе, разместившись по другую сторону главного прохода. Их было около дюжины. Александр, склонив голову якобы в молитве, косился на них сквозь пальцы.

Во-первых, госпожа собственной персоной, королева, волшебница, благочестивая либо лицемерная; она, как скромница, пряталась под плотным покрывалом. Поверх платья густого красновато-коричневого цвета был накинут, несмотря на лето, бурый плащ, чтобы защититься от холода каменной часовни. Александр заметил тонкое запястье в золотом обручье и уловил блеск сапфира на пальце сложенных рук. Остальное скрывали покрывало и плащ.

Рядом с ней стоял на коленях пожилой мужчина: его благородное немолодое лицо с закрытыми глазами было молитвенно обращено к алтарю. Одежда его была сшита из неброской, но добротной серой материи, а в тонких слабых руках он сжимал серебряное распятие, инкрустированное темно-красными камнями, возможно рубинами. За ним едва различалась хрупкая детская фигурка, облаченная, однако, в рясу и монашеский плащ. Это, надо думать, тот самый мальчик, будущий послушник. По другую руку от мальчика молился священник. Чуть позади преклонили колена мужчина и женщина — верно, слуги.

Служба подошла к концу. После долгой тишины из-за каменной стены раздалось неторопливое шарканье ног: монахи вереницей покидали часовню. Дама, поднявшись с колен, помогла встать пожилому мужчине. Они двое и мальчик промеж них вышли из часовни. Остальные проследовали за ними, Александр — последним.

Прежде чем разойтись в разные стороны, они постояли немного все вместе. Дама несколько минут говорила с двумя женщинами — видимо, своими прислужницами. Александр ожидал, что она простится с пожилым человеком и вместе со служанками проследует к помещениям, предназначенным для путешественников-женщин, но она, все еще под руку с мужчиной, повернула к внушительному строению, стоявшему за часовней. Надо полагать, дом настоятеля; конечно, такую важную госпожу, как Нимуэ, разместили там, а не с обычными путешественниками… Одна из женщин последовала за госпожой, другая повернула к гостевым спальням. Священник и мальчик уже удалились в дверь, ведущую в основное здание. К пожилому человеку подбежал еще один мальчик, в одежде пажа, они переговорили, господин отпустил пажа, и тот отправился вслед за остальными слугами в мужской дормиторий. Но мальчик не очень-то торопился, поотстав от старших: вероятно, ему, как водится в этом возрасте, не хотелось отправляться в постель.

Александр быстро пошел за пажом и перехватил его в нескольких ярдах от двери спальной:

— Какой хороший стоит вечер, обидно укладываться в такой ранний час, правда? Скажи-ка, здесь запирают двери, загнав нас всех внутрь?

Мальчик рассмеялся:

— Ага, как кур в курятник, чтоб лиса не добралась! еще хорошо хоть не будят с рассветом — за них это делает колокол в часовне!

— Вы давно здесь?

— С неделю.

— Я только сегодня приехал с юга. Я совсем не знаю этих краев, но, кажется, места здесь добрые. Вы еще долго здесь пробудете?

— Не знаю. Несколько дней, думаю. Господа ничего нам не говорят, но я не удивлюсь, если хозяин захочет погостить подольше.

— А хозяйка?

— Ну она-то заторопится домой, раз уж принц здесь в целости и сохранности. А почему вы спрашиваете? Вы кто?

— Тот, кто хотел бы поговорить с твоей госпожой, если это можно устроить. Я путешествую один, без слуги, но если я сообщу ей завтра свое имя, она согласится увидеться со мной, как ты думаешь?

— Ну конечно же! — уверенно объявил мальчик, оглядев Александра в свете, падающем из двери спальной. — Она добрая леди, моя госпожа. Всякого выслушает. Если это важно…

— Для меня — важно. Как тебя зовут?

— Берин.

— Послушай, Берин, а ты не расскажешь мне побольше о своей госпоже? Правда ли, что она…

— Слышите? — торопливо воскликнул мальчик, — Это колокол. Сейчас закроют двери. Я вам скажу, когда проще всего застать мою госпожу. Первым делом утром она идет погулять в садик, пока хозяин еще молится. Там с ней можно поговорить… Нет, не надо этого, сэр! Смотрите, вон идет брат Магнус запирать кур! Мне надо спешить! Спокойной вам ночи!

Берин похватал ноги в руки, и Александр, второй раз за вечер убрав обратно в кошелек предназначенные для подкупа деньги, поспешил за ним.

ЧАСТЬ ШЕСТАЯ

АЛИСА И АЛЕКСАНДР

Глава 31

Вот так они и встретились наконец, Алиса и Александр, ранним утром прекрасного летнего дня, в саду монастыря Святого Мартина.

Алиса сидела под яблоней. Дерево было усыпано плодами, крохотными зелеными яблочками, такими круглыми и блестящими, теснящимися одно к одному среди листвы и веток, подрезанных столь симметрично, что дерево походило на картинку из иллюминированного молитвенника — на само легендарное Древо, до того как плоды на нем созрели к Грехопадению. У подножия его, среди подстриженной рыжевато-коричневой травы росло несколько маков и маргариток, что чудом спаслись от косы, а еще лютики, и мелкие, невысокие анютины глазки, и клевер, над которым уже перепархивали крохотные синие мотыльки.

Алиса была в синем, под цвет мотыльковых крылышек, и под вуалью, ибо позже собиралась в церковь. Она уже хотела откинуть вуаль с лица, чтобы полюбоваться на малиновку: пташка только что слетела с яблони и уселась на позабытое кем-то перевернутое ведро в ярде от ее ноги. Но вот, заслышав шаги Александра по траве, малиновка гневно чирикнула и улетела, Алиса же задержала руку и обернулась.

— Госпожа, — произнес молодой человек чуть хрипловато и поклонился.

Глядя сквозь вуаль, Алиса увидела перед собою пригожего юношу, чьи синие глаза ярко сияли на загорелом лице, а каштановые локоны густо вились до самых плеч. Держался он гордо, и одежда его, пусть поношенная и скорее удобная, чем щегольская, отличалась добротностью. Перевязь его ярко блестела, точно спелый каштан, а рукоять меча украшали драгоценные камни.

— Сэр? — отозвалась леди Алиса и выжидательно умолкла.

И теперь, когда настал долгожданный миг и итог пути к легендарному воплощению могущества Максена уже забрезжил перед ним, словно по волшебству — как все просто, протяни руку и возьми! — Александр обнаружил, что напрочь о нем позабыл. То явили себя могучие чары — сильнее ворожбы королевы Морганы, сильнее магии Максена, — чары, к коим, пожалуй, причастна была та, первая яблоня Эдема. Александр попытался заговорить, откашлялся, но произнес лишь:

— Кабы мог я увидеть ваше лицо! Заклинаю вас учтивостью, не откинете ли вы покрывало?

— Я как раз собиралась, — отозвалась Алиса. — Я ношу вуаль только в церкви; кажется, она даже малиновку отпугнула!

И, отбросив назад невесомые складки, девушка подняла взгляд и улыбнулась.

Сам не сознавая, что делает, Александр бросился перед нею на колени и, вдохнув поглубже, сумел лишь бессвязно пролепетать:

— Вы… вы не ведьма, нет! Кто вы? О, кто вы? Ибо девы прекраснее я в жизни своей не видел! Скажите мне, кто вы?

— Я Алиса, дочь герцога Ансеруса из Розового замка, что в Регеде. И уверяю вас, что я и впрямь не ведьма, хотя порою о том жалею! А вы, сэр? У вас, надо думать, тоже есть имя?

Девушка потешалась над ним, но Александр даже не заметил насмешки. И он ответил, внезапно позабыв о скрытности и о возможных опасностях:

— Я зовусь Александр. Отцом моим был принц Бодуин Корнуэльский, брат короля Марка. Мать моя хранит для меня замок Крайг-Ариан, что в долине реки Уай.